С посттравматическим синдромом, которые получили многие беларусы после жестокого подавления протестов в 2020 году, гомельчанин Дмитрий Лукомский живет до сих пор. Он рассказал Флагштоку, как ПТСР влияет на его жизнь и как удается справляться с его проявлениями.
Дмитрий Лукомский возле гомельского ИВС после первого ареста в 2020 году. Фото: личный архив
После отбытия ареста, пыток и угрозы нового задержания в 2020 году гомельчанину пришлось выехать из Беларуси в Украину. Там, в условиях вынужденной эмиграции, удалось начать новую жизнь, но внезапно началась полномасштабная война РФ против Украины:
«Поэтому ПТСР стал ощущать в еще более тяжелой форме. Но справляться с ним мне стало намного легче, потому что я научился с этим жить».
«Сидел на шконке и кивался, руками обняв колени»
Первоначально синдром развился у Дмитрия на фоне пережитых пыток и избиений в Центральном РОВД Гомеля:
«Мучения начались еще с момента задержания. Потому что задержание было тоже достаточно жестким, унизительным. И на протяжении всего эскорта, как это модно сейчас называть, до Центрального РОВД, это сопровождалось разного рода унижениями. В РОВД был актовый зал. Там были люди, которых не сильно били, не сильно пытали. Либо те, которые уже были, как я и другие ребята, уже просто в предсмертном состоянии, так скажем. А самый верхний этаж у них был самый жестко-пыточный. Это прям так было и озвучено. Когда меня туда вели, главный кричал: а кто это? И назвали мою фамилию, он сразу сказал: его туда, наверх. И там происходили самые жесткие вещи».
Как отмечает Дмитрий, ПТСР может возникнуть не только у того, кто пережил травматические действия по отношению к себе, но и просто был свидетелем:
«С одним таким человеком я был в камере. У него практически не было никаких побоев. Он ничего такого не пережил серьезного. Но он все видел, все происходило при нем. И он замкнулся в себе. Это был парень, 18 лет. Он просто сидел на шконке и кивался, руками обняв колени».
«Я проснулся и просто кричал в никуда»
Проявление синдрома у каждого разное, а в общем Дмитрий описывает его так:
«Живешь в режиме постоянного стресса, то есть не можешь расслабиться, причем изначально я этого не осознавал. Проявления ПТСР происходят не сразу, а через некоторое время, когда человек оказывается в безопасности или в относительной безопасности, что, собственно, произошло и у меня. Потому что после событий 2020 года, после того, когда я пережил пытки и вообще всю эту историю, я еще очень долго даже не подозревал, что у меня есть такая проблема».
Впервые Дмитрий ощутил проявление ПТСР примерно через полгода после своего ареста:
«Был первый приступ, так скажем, то есть те неприятные чувства, когда я уже оказался в состоянии достаточно спокойствия, что ли. Когда я уже мог в принципе жить более-менее спокойной жизнью, расслабиться, у меня уже было понятие, где я живу. Была арендованная квартира, работа, доход. То есть у меня все более-менее в жизни понятно, вот тогда все и началось. И началось это на самом деле очень неприятно».
По словам гомельчанина, первыми появлениями синдрома стали ночные кошмары:
«Самый первый мой приступ, я его очень хорошо помню, когда я проснулся. Я сидел на кровати, рядом сидела моя девушка. Я просто кричал в никуда и услышал от нее: тише, тише, успокойся, все хорошо, ты дома, все в порядке… Когда я начал спрашивать, я осознавал, что у меня есть какой-то крик, это было очень такое тяжелое, страшное состояние. Когда вышел из него, то чувствовал себя не очень приятно, но я не понял, что это».
Задержанный Дмитрий Лукомский в суде в 2020 году. Фото: личный архив
Затем, примерно через неделю, это повторилось, а в дальнейшем начало проявляться еще более остро и по-разному. Тогда гомельчанин забил тревогу и обратился к специалистам — это были военные психологи.
«Смотрю на волка в зоопарке и представляю, что это я в клетке»
«Живешь в чувстве постоянного стресса, который не осознаешь. Твой организм так работает, что он живет в постоянном напряжении, в ожидании того, что с тобой произойдет то или иное травматическое событие. Как правило, кто что пережил, тот того примерно и ожидает. Ты не можешь нормально расслабиться, у тебя может быть нарушена какая-то концентрация. Я с этим сталкивался и сталкиваюсь по сей день», — говорит Дмитрий.
Гомельчанин признался, что с 2021 года не выходит на улицу без средств самозащиты:
«И вообще в принципе не живу без какого-либо оружия при себе. Понятно, что легального оружия — нож, баллончик, зажигалки. Ты всегда ждешь, что на тебя могут напасть. Триггером для беларусов являются тонированные бусы. Серые, синие, черные, проезжающие рядом, — сразу начинается как бы паника, потеют ладоши, то есть ты прям ждешь, что сейчас кто-то выскочит и тебя заберут, увезут и с тобой что-то будут делать».
Еще одно из проявлений ПТСР у Дмитрия — ему стало тяжело посещать зоопарки:
«Не могу там долго находиться. У меня был опыт, когда я посетил зоопарк уже осознавая, что у меня есть симптомы. Я оттуда ушел сразу и стал противником зоопарка. Потому что для меня это как бы животное в тюрьме. Я смотрю на животное, смотрю, вот волк сидит в клетке. Смотрю на его движение, на то, как он себя ведет, и я представляю, что это я в этой клетке».
«Запах крови для меня теперь очень триггерная тема»
Дмитрий продолжил описывать, как у него происходит переживание ПТСР:
«Ты погружаешься туда, в те события. То есть, когда ты это переживаешь, у тебя нет восприятия ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Ты находишься в такой своеобразной прострации. Ты находишься там. Не только момент самих пыток, когда я был в РОВД. Я оказываюсь там еще с момента, когда били других людей. Когда я пытался помочь другим, и мне не давали другие люди, чтобы меня тоже не схватили. Это у меня очень сильно запечатлилось».
Также иногда Дмитрию кажется, что он ощущает тот запах, который был во время пыток:
«Это очень страшный запах. Это запах страха, пота, мочи, кала вперемешку с криками. Острый запах крови. Вообще, запах крови для меня теперь очень триггерная тема».
«Не находишь понимания в семье, среди близких людей»
Как еще ПТСР влияет на жизнь гомельчанина — он не любит сюрпризов:
«Потому что сюрприз — это тоже стресс. Я не могу радоваться фейерверкам. Я не получаю удовольствия, как другие люди. Ты просто с одним и тем же каменным лицом переживаешь любые эмоции, что бы с тобой ни происходило: радость, грусть, страх, ненависть… Просто с таким лицом. Вот, к сожалению, так».
Дмитрий Лукомский в Украине в 2022 году готовится встречать российские войска. Фото: личный архив
Дмитрий считает, что различным беларусским организациям стоило бы уделить внимание проблеме — хотя бы плане информирования:
«Например, в Украине учат, как с этим жить. Что немаловажно — как жить с такими людьми. Ведь ПТСР разрушает не только тебя и твое здоровье. Ты не находишь понимания в семье, среди близких людей, которые особо не сталкивались ни с чем подобным. Часто из-за этого распадаются семьи. И это нужно понимать, людям нужно это понимать».
Дмитрий говорит, что он сам живет со своей проблемой, поскольку пока так и не нашел ни времени, ни возможности пройти адекватное психиатрическое лечение:
«Все зависит от того, в каком состоянии человек находится. В первую очередь, конечно, если заметил такую проблему, кто-то из родственников или сам, надо хотя бы обратиться к психологу, который специализируется по таким проблемам, который работал с жертвами пыток, с военными и прочими ситуациями, которые могут вызвать ПТСР. Естественно, он посоветует обратиться к психиатру. Вообще, правильное лечение считается психиатрическое лечение. Это психотерапия и в сопровождении часто с медикаментозным, в том числе, лечением. Поскольку иногда случаи бывают очень сложные, там уже без медикаментов не обойтись».
«Начинаем искать себе стресс кругом и всюду»
Гомельчанин предостерегает: не стоит ни в коем случае заниматься самолечением:
«Это может привести к большим проблемам, поскольку самолечением чаще всего является что? Это алкоголь, наркотики, адреналин. И адреналин еще не самое плохое, поскольку часто военные или какие-то жертвы пыток, я в том числе, начинаем искать себе стресс кругом и всюду. То есть идти на какие-то риски, связанные в том числе с жизнью, это еще неплохо. Люди, которые погружаются в алкоголь, — это вообще беда. Лично мне иногда помогает марихуана — в Европе это воспринимается нормально. Но в целом необходимо лечение, которое назначает психиатр».
Дмитрий Лукомский в Словакии в 2025 году. Фото: личный архив
При этом, как отмечает Дмитрий, необходимо избавиться от стереотипа, распространенного в том числе в Беларуси:
«Мужчины не плачут, всё переживают молча… Я сам к психиатру не мог пойти, думая: чего я пойду, я что, псих? Я прекрасно себя чувствую, много работаю, я же нормальный человек… А в итоге, через пять лет, пришел к психиатру, потому что жить с этим тяжело».
Методики такого лечение есть разные — вплоть до групп самопомощи, созданным по принципу, разработанному в США для «Анонимных алкоголиков». В таких группах люди общаются между собой, проговаривают ситуации, делятся опытом.
